Охота

Ненастная суровая степная осень близится к концу. Высохли, пожелтели камыши на степных солонцеватых озерах и лужах. Давно уже потеряли кусты ивняка и джизгана свою летнюю, зеленую одежду; бурою, косматою шерстью виднеются по пологим скатам редкие заросли колючки и перекати-поля. Утренние морозы выжали соль на понизях - издали, словно снег, серебрятся днища когда-то больших озер, резко отпечатывая на своей поверхности следы степного зверя, следы всего живого, что только к ним прикоснется.

Холодный, леденящий северо-восточный ветер, "джаманджиль" по-здешнему, давно уже, словно разнузданный, носится по степи, гонит шквалами, вертит винтом тонкую песчаную пыль, сухой бурьян, сорванный с промерзшего корня, сухой помет, золу остывших костров, всякую ветошь, забытую на торной караванной дороге.

В эту пору глухо, неуютно, неприветливо смотрят эти бесконечные равнины киргизской степи.

Все, что оживляло степь летом: звонкая трель жаворонка, писк перепелиных выводков, воркотня куропаток, выкрикивание чаек по заводям и ручьям, ленивое ползание черепах попарно, шнырянье ящериц и вертлявых змеек - все это давно уже замолкло и успокоилось.

Птицы давно уже, даже последние, улетели на юг, где потеплее, гады заползли в норы, позарывались в глину, попрятались от холода по щелям могильных сооружений (мазанок). Степной человек, кочевник, снял свои кибитки, собрал бесчисленные табуны и отары и откочевал к зимовным местам, где у него припасены теплые глинобитные землянки, где густыми станами стоят гигантские камыши - защита от ветра и метели, а за этою желтою, щетинистою стеною стелется, сверкая, широкая лента Дарьи, тоже уже покрывающаяся близ берегов тонкою льдистою коркою.

В летнюю пору зоркий глаз киргиза места в степи не найдет, чтобы хоть издали не видать было струйки пастушьего дыма. Теперь от зимовки до зимовки хоть сто верст скачи, ни души не встретишь. Все скучились, да и стада свои тоже поближе к теплу согнали, к просторным огородкам-загонам. Буранов ждут, этих страшных степных снежных метелей, что нежданно-негаданно начинают крутиться по всему раздолью степей, занося глубокими сугробами все встречное - и одиноких путников, и целые караваны запоздалые.

Одни только волки, подняв хвосты, встопорщив косматую шерсть, щелкая голодными зубами, трусцою шнырят по степи, робко прячась по рытвинам, по глубоким каменистым балкам, выглядывая себе какую ни на есть поживу, падаль подорожную, лошаденку или верблюда, от бессилья заживо покинутого.

Как ни сытно было волку летом, а все же за раз на всю зиму не отъешься на легком корму. Теперь вот и плохо приходится. К жилью бы поближе держаться, там где стада все согнаны, где в воздухе за десять верст чуткий нос слышит дым костров, острый запах кухонного варева, где с утра до глубокой ночи галдит народ, блеют овцы, трубою ржут жеребята, уныло, протяжно мычат быки и коровы, и хрипло, захлебываясь, ревут горбатые верблюды. Туда бы теперь, поближе к этому сытому жилому приволью. За свою новую зимнюю одежду, за шкуру, опасно! Зорок косоглазый киргиз, опять же и без дела, без всякого, с утра до ночи только и дела всего, что поглядывает да на коне по окрестностям зимовок с плетью рыскает, степного вора высматривает, удаль свою на нем пробовать. Вот осторожный волк и держится подальше, человека перехитрить думает.

Все кочевники страстные охотники. Все свое свободное время, а времени этого очень много, они проводят на охоте. Разве только уж не на шутку разыграется снежный ураган или тридцатиградусный мороз, разом ставший после оттепели, оледенит почву так, что не кованный всю жизнь конь скользит и падает - тогда только киргиз сидит дома, апатично греясь у костра. Но чуть потеплело, посдалась почва, проглянуло солнце в свинцовых тучах, изо всех аулов, гурьбою и в одиночку, выезжают всадники и вплоть до глубокой ночи рыскают по степи, заглядывая во все укромные уголки, тщательно исследуя прихотливые лабиринты степных балок (оврагов).

Летом любимая охота киргизов с соколами, орлами и беркутами. Эта охота - их первое наслаждение, первая забава, ради которой номад пожертвует всем остальным. Об этой интересной охоте, при случае, поговорим особо. Следующее место после охоты с хищною птицею занимают угонки с борзыми, конная облава на сайгаков, или затяжная, несколькодневная гоньба по следу за целым сайгачьим табуном, в расчете, что хоть конь киргизский и уступит сайгаку в резвости, да под конец того возьмет силою и выносливостью. С ружьем киргиз охотится редко и вообще не любит этой охоты. Зимою же он исключительно предается единственной охоте на волка взахлестку, о которой мы и поговорим сейчас.

По материалам альманаха "Охота и рыбалка XXI". № 4|60, апрель 2008